Одним из самых известных и неоднозначных попыток начало революции и переворота власти является Пивной путч 1923 года, не принёсших никаких результатов, однако превратившаяся в основной предмет обсуждения для всей страны.

Начало путча и основной ход действий

Нацистская партия во главе с Гитлером питала надежды на скорый захват не только Мюнхена, но и дальнейший поход на Берлин, где будет окончательно и бесповоротно свергнута политическая власть. Не все участники движения были уверены в результатах и некоторые открыто выказывали своё сомнение и неуверенность, на что принимались вынужденные меры. В вечернее время путча - начало ноября 1923 года - состоялось собрание из нескольких тысяч человек для выслушивания публичных речей. Среди людей были и такие, как представитель полиции, являющиеся непосредственным начальником, а также главнокомандующий армии. Во время выступления зал тихо и практически бесшумно оцепили около шести сотен штурмовых солдат.

У двери стоял главарь группировки - Адольф Гитлер - с пивной кружки в руке. В оговорённое время он кинулся в центр зала с пистолетом в руках и сделал контрольный выстрел, призывающий всех к вниманию. Обращение к зрителям по большой части было сопряжено с угрозами и убеждениями для присоединения к своему движению. Позже по прибытию генерала Люденфорда все высокопоставленные лица немедленно согласились к присоединению к штурму и поспешно покинули пивную под незамысловатыми обещаниями.

Позже пивную окружили приверженные правительству войска, поэтому у нацистов не осталось другого выбора кроме как занять центр города. На площади произошла перестрелка между полицией и многочисленными приверженцами нацистских планов, мнения о первом выстреле расходятся, однако в ходе перестрелки Гитлер и оставшиеся приближённые были вынуждены уйти с поля боя. Однако почти всех виновников и организаторов удалось задержать и посадить в тюрьму, за исключением Гесса и Геринга.

Последствия Пивного путча

Среди народа и военно-должностных лиц путч поддержки не получил, поэтому этот инцидент удалось легко сгладить. Всех задержанных осудили на тюремное заключение, однако ограничились мягким режимом. По приходу к власти нацистов путч был объявлен как революционная борьба народа, а погибших называли священными великомучениками. В годы войны им издавались марки и различные газетные статьи.

В один из последних дней сентября 1923 года Гитлер получил тревожное письмо от «старого и преданного члена партии», который сообщил ему о предсказании известного астролога фрау Элсбет Эбертин. В письме ее слова приводились полностью: «Человек, родившийся 20 апреля 1889 года, может подвергнуть себя личной опасности собственными чрезмерно неосторожными действиями и, вполне вероятно, вызовет неуправляемый кризис». Звезды показывают, что «этого человека следует принимать всерьез, ему предназначено сыграть роль вождя в будущих сражениях» и предначертано «пожертвовать собой ради немецкой нации».

Другой астролог, Вильгельм Вульф (годы спустя он будет советником Гиммлера по астрологическим вопросам), в конце лета тоже составил гороскоп Гитлера. Его предсказание также звучало зловеще: «Насильственные действия с катастрофическим результатом для данного лица произойдут 8–9 ноября 1923 года».

К подобным пророчествам многие относились серьезно. Однако Гитлер по поводу предсказания фрау Эбертин раздраженно заметил: «Какое отношение имеют ко мне бабы и звезды?»

Независимо от того, верил ли Гитлер в астрологию или нет, он был убежден, что ему предназначено судьбой в конечном счете добиться успеха. Это подтвердило событие, происшедшее по иронии судьбы в тот же день, когда он узнал о предсказании фрау Эбертин. Гитлер решил навестить 86-летнюю вдову любимого им композитора Вагнера, чтобы выразить ей свое уважение. Жена сына Вагнера англичанка Винифред была пылкой поклонницей Гитлера и тепло его встретила.

Гитлер робко, почти на цыпочках ходил по музыкальной комнате и библиотеке, но позднее, в саду, он убежденно, уверенным тоном говорил о своих планах на будущее. После его ухода фрау Вагнер сказала, что, по ее мнению, именно он будет спасителем Германии.

Беседа у Вагнеров, возможно, укрепила в Гитлере убеждение, что он является избранником судьбы. Поэтому его не испугало случившееся неделю спустя с ним и Ханфштенглями дорожное происшествие. Они ехали в новой машине Гитлера через баварские холмы и внезапно попали в густой туман. Машина свалилась в кювет, но никто не пострадал. На обратном пути в Мюнхен все долго молчали, потом Гитлер повернулся к Хелен и сказал: «Я заметил, что вы даже не испугались. Я знал, что с нами ничего не случится. Это не единственное происшествие, из которого я выйду невредимым. Я пройду через все и добьюсь осуществления своих планов».

2 – Обстановка, подготовившая Пивной путч

Судьба благоприятствовала Гитлеру и его партии – безудержный рост инфляции не прекращался. К началу октября одна довоенная марка равнялась уже более чем шести миллионам нынешних. Цена одного яйца увеличилась, например, в 30 миллионов раз. Многие местные органы власти и промышленные компании, чтобы покрыть расходы, начали печатать свои собственные «чрезвычайные деньги». Рейхсбанк не мог отказаться от приема этих денег и вынужден был оперировать ими, как своими собственными. Само печатание правительственных денег превратилось в фарс: бралась банкнота в тысячу марок, выпущенная в декабре, и на ней красной краской ставился штамп «миллиард марок», а на банкноте в 500 миллионов марок, введенной в обращение Баварским государственным банком несколькими неделями раньше, было напечатано «двадцать миллиардов марок». Эту бумажку формально можно было обменять на 800 долларов, но к тому моменту, когда ее владелец доходил до кассира, она уже обесценивалась в несколько раз. Людей охватила паника, и они стремились избавиться от денег немедленно. Если человек не успевал вовремя сесть в троллейбус, следующий к банку, его месячная зарплата уменьшалась на три четверти. Официант в Бадене рассказывал молодому репортеру Эрнесту Хемингуэю, что скопил денег на покупку ресторана, а сейчас их не хватит на четыре бутылки шампанского. «Германия обесценивает свои деньги, чтобы надуть победителей, которые вынудили ее платить репарации, – с горечью говорил он. – Но я-то что от этого имею?»

На улицах немецких городов можно было наблюдать самые невероятные сцены. Женщина, оставившая у дома корзину денег и возвратившаяся за ней буквально через минуту, обнаружила, что корзина исчезла, а ее содержимое свалено тут же в канаву. Рабочий, получающий в неделю два миллиарда марок, мог купить на них только немного картофеля. И когда система распределения продовольствия окончательно рухнула, начались массовые набеги на картофельные поля – и это в стране, где уважение к закону считалось чуть ли не национальной чертой характера. Выиграли лишь иностранцы и спекулянты, за бесценок скупавшие драгоценности и недвижимость.

С января до середины октября в партию нацистов вступило почти 35 тысяч человек, и Гитлер был больше чем когда-либо убежден, что народ готов к решительным действиям. На митингах он выступал как никогда страстно, люди слушали его, затаив дыхание.

По свидетельству одного из очевидцев, Гитлер напоминал вертящегося в экстазе дервиша. Но он знал, как разжечь людей, – не аргументами, а фанатичностью, визгом и воплями, повторениями и каким-то заразительным ритмом. Это он хорошо научился делать, эффект получался волнующе примитивным и варварским.

Разгоревшиеся в Баварии страсти сделали задачу комиссара фон Кара при всех его диктаторских полномочиях практически невыполнимой. Он подвергался мощному давлению со стороны тех влиятельных баварских политиков, которые считали, что к Гитлеру и его партии надо относиться снисходительно. В целом среди населения Баварии преобладали националистические настроения. Даже те, кто не одобрял грубой тактики Гитлера, разделяли его мечту о сильной, омоложенной Германии. Из-за этого полицейские власти, по сути, ничего не делали, чтобы обуздать нацистов. Армейский командующий фон Лоссов просто-напросто не выполнял берлинские приказы и за это был смещен со своего поста. В отместку земельное правительство приняло на себя командование частями рейхсвера, находящимися в Баварии. Его поддержали военные, и это означало не что иное, как бунт.

Сам фон Кар подверг резкой критике федеральное правительство, оправдывая позицию баварцев.

Гитлер был доволен таким поворотом событий и все чаще задавался вопросом, а нельзя ли заставить фон Кара и фон Лоссова присоединиться к нему в походе на Берлин. По плану, предложенному Розенбергом, 4 ноября, в день памяти погибших на войне, штурмовики должны были похитить фон Кара и претендента на баварский престол кронпринца Руппрехта. Гитлер им сообщит, что берет власть в свои руки, чтобы не допустить к ней красных. В результате Кар и Руппрехт вынуждены будут пойти с нацистами. Узнав об этом плане, Ханфштенгль пришел в негодование, резонно указав, что правительство, конечно же, примет ответные меры. Он предупредил Гитлера, что рекомендации Розенберга и других прибалтийских заговорщиков могут погубить все движение. Гитлер наложил вето на план Розенберга, но уволить последнего отказался. «Нам надо прежде всего думать о марше на Берлин, – сказал он. – Решим эту задачу, тогда разберемся и с Розенбергом».

3 – Подготовка Пивного путча

При всем сочувствии к идеям Гитлера баварских руководителей пугал его экстремизм. Они считали, что движение нужно либо направить в нужное русло, либо запретить. Их особенно возмутила речь Гитлера на митинге в цирке, где лидер нацистов громогласно заявил о своей готовности совершить марш на Берлин. «Для меня, – воскликнул он, – германская проблема будет решена только тогда, когда над Берлинским дворцом взовьется красный флаг с черно-белой свастикой! Мы считаем, что час настал, и как солдаты готовы исполнить свой долг. Мы пойдем вперед!»

Триумвират, фактически правивший Баварией, – три «фона»: фон Кар, фон Лоссов, командующий армией, и фон Зайсер, начальник полиции, – решил упредить Гитлера. Собравшись 6 ноября, они пришли к выводу, что веймарское правительство необходимо свергнуть, но делать это следует согласованно со всеми националистическими силами и после тщательной подготовки. Партия Гитлера должна подчиниться общей воле. А если она попытается устроить путч, его следует подавать силой оружия.

По случайному совпадению на тот же день и Гитлер назначил оперативное совещание. Нацисты решили выступить 11 ноября, в пятую годовщину капитуляции Германии. Это нерабочий день. Многие военнослужащие и полицейские получат увольнительные, улицы будут сравнительно пусты, и штурмовики пройдут беспрепятственно. Предполагалось в первую очередь захватить во всех крупных городах Баварии вокзалы, телеграф, телефон, радиостанции, коммунальные службы, ратуши и полицейские участки, а также арестовать руководство всех коммунистических, социалистических и профсоюзных организаций. По численности силы нацистов в Мюнхене намного превосходили правительственные: 4000 против 2600 полицейских и солдат.

Но к вечеру 7 ноября в план пришлось внести изменения. Верные Гитлеру люди из полиции сообщили, что фон Кар принял решение о проведении вечером 8 ноября массовой «патриотической демонстрации». Как было официально объявлено, на митинге, который должен был состояться в крупнейшей пивной Мюнхена, население предполагалось ознакомить с правительственной программой. Имелось в виду пригласить к участию и Гитлера. Но фактически, и Гитлер сразу это понял, готовилась ловушка. Правительство хотело помешать ему и его партии объединить под своими знаменами все национал-патриотические силы. Возможно, триумвират собирается даже объявить о разрыве Баварии с Берлином и восстановлении монархии, что для Гитлера, твердо выступавшего за единство Германии, было неприемлемо.

Но он усмотрел в таком развитии событий вполне подходящий повод для начала выступления. Раз уж все баварские вожди соберутся на одной трибуне, почему бы не препроводить их в одну комнату и не убедить присоединиться к путчу? А если откажутся, их можно просто арестовать. Но доводить дело до этого Гитлер не собирался. Он хорошо знал, что без сотрудничества с триумвиратом добиться успеха будет невозможно. У него не было реального намерения взять на себя управление Баварией, целью Гитлера было поднять баварцев и бросить вызов Берлину. Программы на перспективу у него не было. Он полагался лишь на удачу и верил в свою судьбу.

Многие его соратники возражали против таких действий, и споры шли часами. Однако Гитлер был непреклонен, и наконец 8 ноября в три часа утра его предложение, хотя и без особого восторга, было принято: путч начнется сегодня вечером в пивной «Бюргербройкеллер».

Рассвет был холодным и ветреным. Холода в Баварии в том году наступили рано, и в горах южнее Мюнхена уже шел снег. А у Гитлера как назло разболелись зубы. Друзья советовали пойти к врачу, но он патетически заявил, что у него нет времени, ибо «сегодня произойдет революция, которая все изменит».

Из штаб-квартиры Гитлера письменно или по телефону полетели приказы командирам штурмовых отрядов привести людей в состояние боевой готовности. Но никаких объяснений не давалось, никакие детали не назывались. Поэтому многие так и не узнали об изменениях в плане. Ханфштенгль, например, где-то около полудня сидел в кабинете Розенберга и обсуждал с ним некоторые материалы вышедшего утром номера «Фелькишер беобахтер». Вдруг они услышали у двери топот и хриплый голос: «Где капитан Геринг?» В кабинет ворвался «бледный от возбуждения» Гитлер со стеком в руке.

«Поклянитесь, что никому этого не скажете, – взволнованно произнес он. – Час настал. Мы выступаем вечером!» Он попросил обоих взять пистолеты и назначил им встречу у пивной в семь вечера. Ханфштенгль поспешил домой, приказал жене отвезти сына за город, а сам стал обзванивать иностранных корреспондентов, предлагая им прийти на митинг.

После обеда Гитлер справился со своей нервозностью и довольно долго сидел в кафе со своим приятелем фотографом Генрихом Хофманом, беседуя об обычных житейских делах. Потом он предложил навестить Эссера, который был болен и лежал дома. Гитлер сообщил Эссеру о готовящемся выступлении и попросил друга поднять знамя со свастикой в пивном зале, где соберутся национал-патриоты, и объявить им о начале национал-социалистской революции.

К этому времени штурмовики уже облачились в свою форму – серые ветровки, серые лыжные шапочки, портупеи, нарукавные повязки со свастикой – и начали стягиваться к местам сбора.

К восьми часам Гитлер и его ближайшие помощники на двух машинах прибыли в «Бюргербройкеллер». В главном зале этой пивной, крупнейшем после цирка, могли разместиться за крепкими деревянными столами три тысячи человек. На случай беспорядков власти прислали сюда 125 полицейских и конный отряд. Среди публики также сновали агенты. При необходимости предполагалось вызвать подкрепление из воинских казарм, расположенных в полукилометре от пивной.

К тому моменту, когда красный «мерседес» Гитлера остановился у пивной, зал был уже переполнен и туда пускали только официальных лиц. Главный вход был заблокирован полицейскими, но Гитлер убедил их отойти и уступить место его штурмовикам, потом через боковую дверь, открытую Гессом, он прошел в зал. В это время выступал фон Кар, осуждая марксизм и ратуя за возрождение Германии. Говорил он монотонно, сухо, будто читал лекцию, а публика вежливо слушала, потягивая время от времени пиво.

Ханфштенгль, увидев Гитлера, принес три кружки пива, за которые заплатил три триллиона марок. Фюрер пригубил пиво, терпеливо ожидая прибытия отряда своих телохранителей. Их появление должно было послужить сигналом для штурмовиков, сидящих в грузовиках на улице. Как только парни в шлемах прошли в зал, вооруженные нацисты окружили здание. Ошеломленная полиция, уступая им в численности, бездействовала.

Капитан Геринг и его охранники, вооруженные пистолетами, вошли в здание. Личный телохранитель Гитлера, дождавшись их в вестибюле, поспешил к хозяину, чтобы сообщить ему об этом.

Фюрер поставил кружку, вытащил браунинг и под рев штурмовиков «Хайль Гитлер!» направился к сцене в сопровождении своих сообщников. К этому времени одна группа штурмовиков заблокировала выход, а другая втащила в зал и установила направленный на публику пулемет. Поднялся невообразимый шум, началась паника. Некоторые бросились к выходам, но их возвращали обратно, не жалея тумаков и пинков.

У сцены Гитлер вскочил на стул и, размахивая пистолетом, пытался установить тишину. Когда это не помогло, он выстрелил вверх. Все замерли. «Началась национальная революция! – кричал он. – Зал окружен!» Бледное лицо Гитлера лоснилось от пота. Одним в этот момент он показался ненормальным или пьяным, другим – просто комичным типом в плохо сшитом костюме. Но лидер нацистов был совершенно серьезен и приказал триумвирату следовать за ним в комнату рядом со сценой. Однако те даже не шевельнулись. Тогда Гитлер полез на сцену. Кар отступил назад, а навстречу Гитлеру выбежал адъютант Зайсера. Гитлер стукнул его по голове рукояткой пистолета, и тот понял, что сопротивление бессмысленно.

Фюрер заверил присутствующих, что через десять минут все будет урегулировано. На этот раз триумвират и два адъютанта послушно последовали за сцену вместе с Гитлером. «Извините меня за мои действия, но иногда выхода нет», – сказал он, пытаясь справиться с волнением. Когда Зайсер обвинил его в нарушении обещания не прибегать к насилию, Гитлер ответил, что вынужден был сделать это ради блага Германии. Он сообщил, что новым премьер-министром Баварии будет бывший начальник полиции Пенер, а Людендорф возьмет на себя командование новой национальной армией, ядро которой составит «Боевая лига», и возглавит поход на Берлин. Нынешним руководителям земельного правительства после взятия власти партия собирается предложить более важные посты: Кар станет регентом Баварии, Лоссов – военным министром рейха, а Зайсер – министром внутренних дел.

«Тройка» на это никак не отреагировала. Тогда Гитлер выхватил пистолет и хриплым голосом предупредил: «Здесь пять патронов: четыре – для предателей, последний – для меня». Кар холодно ответил, что при таких обстоятельствах умирать или не умирать – значения не имеет, а его в настоящий момент больше интересует позиция генерала Людендорфа. Гитлер, казалось, не знал, что делать. Он схватил кружку с пивом, отхлебнул глоток и выбежал из комнаты. Публика бесновалась. Свист, оскорбительные выкрики звучали все громче. По примеру Гитлера Геринг тоже выстрелил вверх и прокричал, что выступление нацистской партии вовсе не направлено против Кара, рейхсвера и полиции. Когда это не помогло, он крикнул: «Чего вы так волнуетесь? У вас же есть пиво!»

Шум не смутил Гитлера. Он снова вышел на сцену и поднял пистолет. Выкрики не смолкали. Тогда он пригрозил поставить пулемет. В зале стало тише, и фюрер начал речь в своем обычном стиле, постепенно повышая голос и все более возбуждаясь от своих собственных слов. Изобразив дело так, что триумвират его в целом поддерживает, Гитлер сообщил о новых назначениях Кара, Людендорфа, Лоссова и Зайсера. «Задачей временного германского национального правительства будет организация похода на этот порочный Вавилон – Берлин и спасение немецкого народа!» – такими словами фюрер завершил свою речь.

Настроение толпы заметно изменилось. Враждебные выкрики прекратились, а возгласы одобрения зазвучали громче. «Здесь рядом Кар, Лоссов и Зайсер, они обдумывают решение. Могу ли я им сказать, что вы их поддерживаете?» – взывал Гитлер. «Да, да!» – ревела толпа. «В свободной Германии будет место и для автономной Баварии! – страстно вещал оратор. – Вот что я вам скажу: либо германская революция начнется сегодня ночью, либо мы все умрем к рассвету!» Обратив толпу в свою веру, Гитлер вернулся в комнату, чтобы проделать подобное с триумвиратом.

В это время к пивной в машине Гитлера мчался генерал Людендорф – человек, от позиции которого зависело все. При виде его толпа у входа в зал заревела «хайль!». Людендорф был озадачен: он не думал, что дело зашло так далеко. Гитлер поспешил навстречу и пожал ему руку. Генерал согласился уговорить триумвират, и это ему удалось.

Все вместе – нацисты и правительство – вышли на сцену. А когда Кар заявил, что он готов служить Баварии в качестве регента, зал разразился бурными аплодисментами. Сам Гитлер был в состоянии эйфории, «Я выполню клятву, которую дал себе пять лет назад, будучи слепым калекой, в военном госпитале: без устали бороться за свержение ноябрьских преступников, пока на сегодняшних руинах не поднимется сильная, великая, свободная Германия!» – с чувством заявил он и сошел со сцены, пожимая руки восторженным поклонникам и поклонницам. Забыты были оскорбительные выкрики. Люди стоя пели «Германия превыше всего», многие не могли сдержать слез. Но один из присутствующих сказал стоящему рядом полицейскому: «Здесь не хватает только психиатра».

4 – Начало Пивного путча

На противоположном берегу Изара, в другой пивной – «Левенбройкеллер» – тоже царило приподнятое настроение. Здесь собралось более двух тысяч членов «Боевой лиги» и СА. В центре внимания был капитан Рем, призывавший к «возмездию предателям немецкого народа». Потом на трибуну поднялся Эссер, который тянул время в ожидании сообщения из «Бюргербройкеллера». Наконец в девятом часу вечера оттуда позвонили и произнесли загадочную фразу: «Роды прошли благополучно».

Рем выбежал на сцену и, прервав Эссера, радостно заявил, что правительство Кара свергнуто и Адольф Гитлер объявил о начале национальной революции. Наступило всеобщее ликование, штурмовики обнимались, вскакивали на столы и стулья, оркестр заиграл гимн. Когда шум несколько стих, Рем приказал всем выйти, построиться и направиться к «Бюргербройкеллеру». Колонна выступила, но вскоре была остановлена мотоциклистом, доставившим послание Гитлера. Штурмовикам предписывалось повернуть к университету и занять штаб генерала фон Лоссова, кроме того, они должны были изъять из подвалов местного монастыря 3000 винтовок.

Сотни людей, высыпавших на улицы, приветствовали колонну марширующих под звуки духового оркестра нацистов, в первых рядах которых с имперским флагом в руках шагал молодой Генрих Гиммлер. Колонна остановилась у ворот штаба. Рем переговорил с дежурным офицером, который заявил, что уступает силе, и приказал открыть ворота. Вскоре везде были расставлены часовые, из окон торчали дула пулеметов, а вокруг здания натянута колючая проволока. Все, казалось, предусмотрел капитан Рем, но допустил единственную ошибку: оставил у коммутатора дежурного офицера, который не был сторонником нацистов.

Захват бойцами Рема здания военного министерства во время Пивного путча. Со знаменем – Гиммлер

А в пивной Гесс разбирался с «врагами народа», которых нацисты решили изолировать. Он стоял на стуле и объявлял фамилии должностных лиц и офицеров, а те, подобно провинившимся школьникам, выступали вперед. Лишь министр юстиции сорвался с места и попытался бежать, но был схвачен. Всех заложников во главе с премьер-министром Баварии Книллингом отправили под арест.

Первые успехи путчистов в значительной мере объяснялись пассивностью начальника городской полиции Фрика, который считал за лучшее выждать, посмотреть, как будут развиваться события, а для начала запретил какие бы то ни было действия против путчистов. Дело дошло до того, что ранее смещенный начальник полиции Пенер явился в полицейское управление, взял на себя бразды правления и устроил пресс-конференцию.

Гитлер торжествовал, узнав о захвате полицейского управления и армейского штаба, но когда поступило тревожное сообщение о том, что казармы саперов отказываются поддержать путчистов, он сам решил поехать туда и навести порядок. За себя он оставил в штаб-квартире Людендорфа. Лишь только машина Гитлера скрылась из виду, фон Лоссов объявил генералу, что должен вернуться в штаб и продолжать выполнять свои обязанности. Людендорф счел это разумным и разрешил коллеге уйти. За Лоссовом спокойно вышли Кар и Зайсер. Вскоре вернулся Гитлер, которому не удалось ничего добиться от саперов – перед ним даже не открыли ворота. Узнав, что триумвират отпущен, он пришел в ужас. Как Людендорф мог такое допустить? Ведь Лоссов теперь обязательно выступит против нацистов. Но генерал снисходительно взглянул на бывшего ефрейтора и изрек: «Немецкий офицер никогда не нарушит данное им слово».

Настроение у Гитлера улучшилось, когда около полуночи к пивной подошла колонна курсантов пехотного училища.

Поддержать путч их убедил лейтенант Росбах, ветеран «Фрайкора». Курсанты посадили под домашний арест своего начальника, а командиром выбрали Росбаха.

Поручив курсантам занять штаб комиссара Кара, лидеры путча поехали к Рему. На командном пункте капитана, расположившегося в кабинете генерала фон Лоссова, Гитлер предложил обсудить дальнейшие действия. Его тревожило то, что Кара, Лоссова и Зайсера нигде не удалось отыскать. Они бесследно исчезли. Но Людендорф успокоил путчистов, подтвердив еще раз, что все трое – порядочные люди и данного слова не нарушат.

А между тем Лоссов и Зайсер благополучно прибыли в казармы 19-го пехотного полка и решили сделать все для подавления путча. Лоссов даже позвонил в свой штаб и приказал офицеру, дежурившему у коммутатора, атаковать путчистов силами верных правительству войск, которые вскоре прибудут в Мюнхен по железной дороге. Офицер сразу же передал приказ по назначению. Таким образом, сложилась парадоксальная ситуация: в одной комнате путч планировался, а в другой, соседней, подавлялся. Лишь к полуночи кому-то из заговорщиков пришло в голову взять под свой контроль и коммутатор, но к этому времени все приказы Лоссова были уже переданы.

Несмотря на колонны штурмовиков, марш духовых оркестров и оживление на улицах, большинство мюнхенцев понятия не имело о том, что в городе произошел путч. Генрих Хофман, например, провел вечер в баре, не заметив ничего необычного, и только к полуночи узнал о выступлении нацистов, да и то лишь потому, что группы ликующей молодежи не давали жителям спать своими криками и песнями.

Для противников Гитлера ночь была ужасной. Их арестовывали дома и на улицах, а многих просто хватали из-за еврейских фамилий, вычитанных в телефонном справочнике. Штурмовики разгромили редакцию социалистической газеты «Мюнхенер пост».

В стане путчистов тоже нарастала тревога. Убедившись, что триумвират нарушил обещание, Рем приказал арестовать дежурного офицера и других военных, находившихся в тот момент в штабе.

Вновь захватить комиссара Кара путчистам также не удалось. Он появился у себя в штабе после бегства из пивной и убедился, что механизм для подавления мятежа уже запущен. Когда там появились курсанты пехотного училища, их встретили полицейские, выставив штыки. Никто не хотел начинать первым, опасаясь кровопролития. Начались долгие переговоры, которые ни к чему не привели. Лейтенант Росбах, потеряв терпение, приказал наконец открыть огонь. Но нежелание курсантов стрелять в своих оказалось сильнее приказа, и они отошли от здания. Фон Кар, воспользовавшись этим, незаметно перебрался в казармы 19-го полка, к Лоссову и Зайсеру.

Слабая надежда руководителей нацистов на то, что триумвират не предпримет против них никаких прямых действий, развеялась как дым после переданного многими радиостанциями Германии заявления фон Лоссова. Генерал резко осудил путчистов и подчеркнул, что выражение им поддержки было вырвано у «тройки» под угрозой оружия. Вслед за этим ведомством фон Кара была выпущена прокламация, в которой нацистская партия и другие правые организации объявлялись распущенными, а их лидеров требовали привлечь к ответственности.

Гитлер узнал о прокламации в 5 часов утра. Если он и был поражен, то виду не подал. Напротив, он произнес перед соратниками пространную речь, в которой заявил, что преисполнен решимости продолжать борьбу и умереть за правое дело. Новому начальнику городской полиции Пенеру был отдан приказ захватить штаб местной полиции и имеющееся там оружие.

Самоуверенный Пенер направился туда, взяв с собой лишь одного человека. В штабе их вежливо приняли и тут же приказали арестовать.

Оставив Рема удерживать здание армейского штаба, Гитлер, Людендорф и их свита отправились обратно в пивную. Фюрер все еще рассчитывал на успех. Сюда постепенно стали стягиваться и другие путчисты, свободные от обязанностей по охране занятых объектов. Было еще темно, шел мокрый снег. Рядовые участники заговора ощущали царившую вокруг напряженность, но подробностей не знали. Тем не менее они шагали по пустынным улицам, размахивая флагами, и пели «Штурмовую песню» Экарта: «Германия, пробудись! Разорви свои цепи!»

5 – Марш по Мюнхену и поражение Пивного путча

Наконец наступил холодный и промозглый рассвет. Рядовые путчисты, мрачные, небритые и неумытые, собрались в насквозь прокуренном «Бюргербройкеллере». Им подали завтрак. Они хмуро поглощали пищу. От прежней эйфории и восторгов не осталось и следа.

А руководители в это время заседали в комнате наверху. Людендорф невозмутимо, с каменным лицом, потягивал красное вино. Узнав, что Лоссов публично осудил новое правительство, он помрачнел и сказал: «Я никогда больше не буду верить слову немецкого офицера». Путч, который в полночь казался таким успешным, теперь шел на спад, и Гитлер решился на отчаянные меры. Он приказал подразделению «Боевой лиги» захватить полицейский штаб и освободить арестованного Пенера. Действуя так, словно надежда еще не угасла, он направил отряд штурмовиков в еврейскую типографскую фирму «Паркус» конфисковать запасы только что отпечатанных инфляционных денег. Штурмовики изъяли 14 605 триллионов марок. Братья Паркус, как это принято у педантичных немцев, потребовали расписку и получили ее.

Из провинции между тем прибывали на грузовиках все новые и новые отряды путчистов. Усталые, промокшие, дрожащие от холода, они тем не менее были в бодром настроении, еще не представляя, что их ожидает. Самый крупный отряд привел из Ландсхута аптекарь Грегор Штрассер.

Геринг, находившийся в пивной, распорядился, чтобы невооруженным выдали винтовки. Их снова посадили в грузовики и развезли по местам.

К этому времени штурмовики из «Боевой лиги», которым Гитлер поручил захватить полицейский штаб, вернулись, не выполнив задания. Стрелять не осмелились ни та, ни другая сторона, и дело кончилось обычной перебранкой. Вслед за ними к штабу полиции отправился отряд личной охраны фюрера. Их попытка тоже не увенчалась успехом, зато им удалось арестовать городских советников, представителей марксистских организаций, которые отказались поднять над ратушей флаг со свастикой. Телохранители Гитлера затолкали коммунистов и социал-демократов в машины и доставили их к пивной. Над ратушей взвилось нацистское знамя. Неразберихи хватило с обеих сторон. В одних районах Мюнхена полицейские срывали плакаты путчистов и арестовывали мятежников, в других, наоборот, брали верх нацисты. В руках последних были мосты через Изар в центре города.

А в пивной спорили лидеры мятежа. Полковник Крибель, служивший во время войны в штабе Людендорфа, предложил отойти к австрийской границе, в Розенхайм. Крибеля горячо поддержал Геринг. В его родном городе, убеждал он собравшихся, все – за Гитлера, там можно перегруппироваться и получить подкрепление. Решающее слово было за Гитлером. Но его, прирожденного азартного игрока, перспектива партизанской войны не устраивала. Он хотел одним махом либо выиграть, либо проиграть, и наложил вето на план Крибеля.

Споры затянулись до позднего утра, а положение путчистов все ухудшалось. Войска и полиция окружили Рема и его людей, засевших в армейском штабе. Было ясно: действовать нужно немедленно. Если верить Людендорфу, это он подал идею пройти маршем по центру Мюнхена и спасти Рема. Гитлер развил идею генерала: марш должен стать демонстрацией силы национал-социалистов и превратиться во всеобщее восстание. Против населения триумвират не посмеет применить оружие. Людендорф даже сказал: «Скорее небо упадет на землю, чем баварский рейхсвер повернет против меня». Гитлер тоже был уверен, что ни армия, ни полиция не будут стрелять в героя войны Людендорфа.

Отрядам у мостов были срочно переданы приказы, у пивной начали строиться штурмовики. Правда, не было оркестра, музыканты ушли: им не дали денег и не накормили их. В авангарде поставили нескольких стрелков и восемь знаменосцев. За ними следовали руководители: в центре – Гитлер с Людендорфом и Шойбнер-Рихтером и в той же шеренге – полковник Крибель, командир мюнхенских штурмовиков Граф и капитан Геринг в расстегнутой кожаной куртке, чтобы виден был его орден. За лидерами выстроились параллельно три колонны: сотня охраны Гитлера в касках, с карабинами и гранатами, и два отряда штурмовиков. За ними шли все остальные – бывшие военные в поношенных армейских мундирах, рабочие, студенты, лавочники и просто уголовники. Эту пеструю толпу как бы цементировали поставленные между рядами дисциплинированные курсанты пехотного училища. Все нацепили нарукавные повязки со свастикой. Многие были вооружены винтовками с примкнутыми штыками.

Колонна выступила почти в полдень. Через пятнадцать минут она подошла к мосту Людвига, который охраняло подразделение полиции. Начальник охраны вышел вперед и приказал нацистам остановиться, иначе по ним откроют огонь. По сигналу трубы путчисты, выставив штыки, окружили полицейских. Из колонны кричали: «Не стреляйте в своих товарищей!» Блюстители порядка заколебались и были смяты наступавшими, которые прошли через мост. На тротуарах стояли толпы зевак, слышались приветственные выкрики, а некоторые вливались в колонну. Зазвучала «Штурмовая песня».

Путчисты беспрепятственно прошли на площадь Мариенплац и по узкой улице Резиденцштрассе повернули направо, к армейскому штабу. В конце улицы стоял приготовившийся к бою отряд полиции. Его командир старший лейтенант фон Годин скомандовал: «Вторая рота, вперед!» Зеленые мундиры бросились к мятежникам, но остановились перед их штыками. Фон Годин винтовкой отбил два штыковых выпада. Но тут раздался выстрел, один из полицейских медленно опустился на землю. Прежде чем Годин отдал приказ, его люди о ткрыли огонь.

Одним из первых упал Шойбнер-Рихтер – ему прострелили легкое, за ним Граф, заслонивший Гитлера от пуль. Падая, телохранитель схватил его и так резко повалил на землю, что вывихнул ему левую руку. На земле лежали уже восемнадцать убитых: четырнадцать нацистов и четверо полицейских, кстати, из числа сочувствующих партии Гитлера.

Только передние знали, что произошло. Толпа, напиравшая сзади, слышала лишь хлопки. Потом прошел слух, что Гитлер и Людендорф убиты. Началась паника, и путчисты бросились назад. А Людендорф продолжал шагать вперед, пока не попал в руки лейтенанта, который его арестовал и препроводил в участок.

Гитлер с трудом встал, прижимая поврежденную руку, и медленно пошел с поля боя в сопровождении командира медицинского отряда, молодого врача Вальтера Шульце. Они натолкнулись на ребенка, лежащего у бровки тротуара в луже крови. Гитлер хотел поднять его, но Шульце приказал заняться мальчиком своему шурину – студенту Шус-теру. Наконец они добрались до старой машины Гитлера, нагруженной медикаментами. Фельдшер Франкель сел впереди с шофером, Гитлер и Шульце расположились сзади, Шустер с мальчиком стоял на ступеньке. Гитлер приказал ехать в «Бюргербройкеллер», но почти все выезды были заблокированы полицией. Везде слышалась стрельба. Мальчик пришел в сознание, и Шустер сошел с ним, сказав, что доставит его домой. Пробиться к пивной было невозможно, остался свободным только один путь: на юг, к Зальцбургу.

Герингу орден не помог: его ранили в бедро. А первую помощь ему, по иронии судьбы, оказали в доме жившего неподалеку еврея.

Разгромленные отряды путчистов метались по городу в поисках хоть какого-нибудь убежища.

Дело доходило до настоящих курьезов. Так, одна из групп соратников фюрера пыталась укрыться в пансионе благородных девиц. Им позволили спрятаться под кроватями и в шкафах. Несколько штурмовиков оказались в пекарне, а их оружие потом было найдено в мешках с мукой и под печами. Те, кто оставался в пивной, на командном пункте, были настолько деморализованы, что сдались полиции без сопротивления. Но когда победители путчистов гордо маршировали по улицам, уводя арестованных, толпа кричала им вслед: «Еврейские прихвостни! Предатели отечества! Кровавые собаки! Хайль Гитлер – долой Кара!»

Штурмовики из Ландсхута, воспользовавшись всеобщей неразберихой, благополучно прибыли на вокзал. Гессу тоже удалось без эксцессов выбраться из города. Он увез с собой премьер-министра фон Книллинга и других высокопоставленных заложников. По дороге, когда Гесс пошел позвонить в Мюнхен, чтобы узнать последние новости, заложники уговорили охрану отвезти их домой. Вернувшись, Гесс не нашел на месте ни пленников, ни машины.

Ханфштенгль в последнем марше нацистов не принимал участия. Он был дома, когда позвонила сестра и сказала, что в центре города слышна стрельба.

Выскочив на улицу, Ханфштенгль от знакомого штурмовика узнал, что все кончено, и поспешил вернуться домой, чтобы подготовиться к бегству. Там его уже ждали Аманн, Эссер, Экарт и Хофман. Они решили поодиночке пробираться в Австрию.

Сам Гитлер волею случая оказался на вилле Ханфштенгля в Уффаге. Он молча сидел в удалявшейся от Мюнхена машине, но потом сказал, что ранен в руку. Машину остановили, и Шульце с трудом стал снимать с Гитлера куртку, два свитера, галстук и рубашку. Он увидел, что ранения нет, а у пострадавшего просто вывихнута рука. Врач заявил, что в этих условиях ничего сделать нельзя и нужно скорее добраться до Австрии. Гитлер не согласился и, вспомнив, что неподалеку находится вилла его друзей, предложил отправиться туда пешком. Машину спрятали в лесу.

Их встретила Хелен и без лишних вопросов отвела трех изможденных мужчин в гостиную. Гитлер нервно заговорил, вспоминая убитых Людендорфа и Графа, – он сам видел, как тот и другой упали. Он сетовал на доверчивость генерала, ругал триумвират за предательство и поклялся, что будет бороться за свои идеалы «до последнего вздоха». Хелен предложила ему отдохнуть. Его ведь, наверное, ищут, и надо беречь силы. Шульце и фельдшер отвели Гитлера в спальню, где с трудом вправили ему руку. Хелен слышала, как он стонал от боли.

Ночь с 10 на 11 ноября была очень беспокойной. Гитлер, страдая от боли, до утра не сомкнул глаз. Он позвал Хелен и сказал ей, что фельдшер съездит в Мюнхен и попробует убедить Бехштайнов, почитателей нацистов из местной знати, помочь ему перебраться в Австрию.

Утро, казалось, тянулось бесконечно, все чувствовали себя как на иголках, даже прислуга. Только трехлетний Эгон вел себя как обычно. К полудню вернулся Шульце с помощником, они осмотрели руку Гитлера и, убедившись, что все в порядке, сделали лишь перевязку.

После ухода врачей Гитлер успокоился и все утро провел с Хелен, убеждая ее, что с мужем ничего плохого не случилось. К обеду он вышел в халате хозяина – одеться не позволяла поврежденная рука. Постепенно нервы его начали сдавать. Почему нет до сих пор машины Бехштайнов? Его же в любой момент могут обнаружить! В начале шестого зазвонил телефон. Свекровь Хелен, жившая неподалеку, сообщила, что к ней нагрянули полицейские. Когда Хелен попыталась узнать подробности, ее прервал мужской голос, предупредивший о скором визите на виллу Ханфштенглей.

Она медленно поднялась к Гитлеру и сказала ему, что сейчас здесь будет полиция. Он на какой-то момент потерял самообладание и выхватил из комода револьвер, крикнув, что «все пропало». Хелен схватила его за руку и отобрала оружие. Фюрер не сопротивлялся. «Как можно так себя вести при первой же неудаче?– возмущенно говорила она. – Ведь в вас верит столько людей, а вы их бросаете!» Он бессильно опустился в кресло. Хелен сбежала вниз, спрятала револьвер в большом ящике с мукой и вернулась к Гитлеру, застывшему в позе отчаяния.

Она предложила Гитлеру написать указания своим сподвижникам, ведь они должны знать, что делать дальше, пока он будет находиться в тюрьме. Гитлер поблагодарил жену друга за напоминание о его долге и начал диктовать. Прежде всего он попросил Аманна держать под контролем деловые и финансовые операции, затем дал указание Розенбергу следить за газетой и замещать его в партии. Ханфштенглю рекомендовалось оказывать помощь газете, Эссеру и другим – продолжать прежнюю политическую линию. Записав указания, Хелен спрятала листки туда же, куда положила и револьвер.

Вскоре послышался шум подъехавших автомобилей и лай полицейских собак. Появились трое полицейских. Один из них, лейтенант, вежливо представился и извиняющимся тоном сообщил, что вынужден провести в доме обыск. Хелен повела их в гостиную. Там стоял Гитлер в пижаме и халате. Он уже взял себя в руки и стал гневно обличать правительство, с каждой фразой повышая голос. Полицейские недоуменно уставились на него. Закончив, он посоветовал лейтенанту не терять времени и сообщил, что готов идти.

Было холодно, и Гитлер накинул плащ прямо на халат. Когда все стали спускаться вниз, в прихожую вбежал трехлетний сын Ханфштенглей Эгон и сердито крикнул полицейским: «Вы плохие, зачем уводите хорошего дядю Дольфа?» Гитлер был тронут, он погладил мальчика по голове, затем молча пожал руку Хелен, кивнул служанкам и зашагал к двери.

В 9.45 вечера Гитлера доставили в полицейское управление, где ему было предъявлено официальное обвинение, а затем отвезли в Ландсберг, небольшой городок в шестидесяти километрах от Мюнхена. Он всю дорогу молчал и задал лишь один-единственный вопрос о судьбе Людендорфа. Ему сказали, что генерал на свободе и представил дело так, будто был всего-навсего очевидцем выступления нацистов.

В ландсбергской тюрьме начальство готовилось к отражению возможной попытки путчистов освободить Гитлера. С минуты на минуту должно было прибыть армейское подразделение для охраны столь важного узника. Гитлера поместили в камеру № 7. Ее бывшего обитателя, убийцу Эйснера, перевели на другой этаж.

Теперь о Гитлере говорили и писали в прошедшем времени. Господствовало мнение, что его как политическую силу в Германии нельзя принимать всерьез. Но в Мюнхене среди нацистов уже распространялся подпольный приказ: «Закончился первый период национальной революции. Она очистила воздух. Наш высокочтимый Адольф Гитлер снова пролил кровь за германский народ. Он стал жертвой самого подлого предательства, которое когда-либо видел мир. Благодаря крови Гитлера и огню предателей против наших товарищей в Мюнхене патриотическая «Боевая лига» еще более сплотилась. Начинается второй этап национальной революции».

В молодости Гитлер не раз впадал в состояние депрессии. Он тяжело пережил неудачные попытки поступить в Венскую академию художеств и смерть матери. Позже судьба нанесла ему новые удары – капитулировала Германия, провалился путч нацистов в Мюнхене. И только человек необычайной воли мог подняться над всем этим, извлекая уроки из собственных ошибок. За последние несколько месяцев Гитлер-барабанщик уступил место Гитлеру-фюреру.

(Подзаголовки к разделам даны нами для удобства читателей. В книге Толанда они обозначаются только цифрами 1-5)

9 ноября 1923 года в Мюнхене был подавлен Пивной путч, также известный как путч Гитлера - Людендорфа. Мало кому известный за пределами Баварии фронтовик Адольф Гитлер вместе со знаменитым командующим германской армией в Первой мировой войне попытались захватить власть в Баварии и затем низвергнуть социалистическое правительство Германии. Хотя путч провалился, Гитлер в один миг превратился из малоизвестного за пределами Мюнхена активиста в политика национального масштаба.

После окончания Первой мировой войны и революции положение Германии было очень тяжёлым. Не настолько тяжёлым, как полностью разорённой РСФСР, но далёким от славных довоенных дней. Огромная инфляция, безработица, тяжелейшие экономические трудности, дополнительно отягощённые огромными репарационными выплатами победителям. После демобилизации большей части армии огромное количество военных оказалось не у дел. Германии было запрещено иметь более-менее крупную армию, и десятки тысяч офицеров были уволены из вооружённых сил. В условиях экономического кризиса у них не было шансов найти работу. Миллионы неприкаянных фронтовиков не могли найти себе места в новой Германии и очень остро переживали и крушение собственных идеалов, и своё нынешнее положение.

Неудивительно, что именно эта среда стала благодатной для появления множества объединений и союзов, которые придерживались правых и ультраправых позиций и стали своеобразными предтечами нацистской партии, которая в те времена только зарождалась и её известность не выходила за пределы нескольких дешёвых мюнхенских пивных.

У власти находились умеренные социалисты, но они были неспособны ничего противопоставить странам-победительницам. Франция сполна отыгралась на немцах за унижения войны 1870–1871 годов, когда немцы не просто разгромили её, но и провозгласили создание своей империи прямо в Версале, что стало незабываемым унижением для французов.

Полвека они ждали мести, и вот Германия была повержена. Из всех стран-победительниц именно Франция настаивала на самых жёстких вариантах обхождения с немцами.

Мало того что французы по итогам войны отобрали очень выгодные с экономической точки зрения Эльзас и Лотарингию и угольные шахты Саара, так ещё и выступали в роли жёстокого коллектора. По условиям мира немцы должны были выплачивать крупные репарации.

Практически после каждой просрочки Франция вводила войска в приграничные германские города и устанавливала там режим оккупации до тех пор, пока все нарушения не устранялись. В 1921 году французы оккупировал Дюссельдорф и Дуйсбург. В том же году по решению союзников был проведён Силезский референдум. Силезия была важным районом с большим количеством угольных шахт, где добывалась пятая часть всего немецкого угля. В регионе проживало много этнических поляков, но большинство было за немцами. Хотя на референдуме 60% участников проголосовали за германскую Силезию, по настоянию французов часть региона была передана Польше, что в Германии было воспринято как национальное унижение.

В 1922 году экономическое положение Германии продолжало ухудшаться, и союзники договорились о "натуральных" репарациях. Вместо денег немцы должны были отдавать ресурсы и промышленные товары.

В начале 1923 года французы под предлогом того, что немцы не выполнили план выплат репараций, ввели свои войска в Рурский бассейн. Этот регион был важнейшей частью Германии. Мало того что он занимал почти десятую часть страны, там ещё была сосредоточена львиная доля промышленности. Большая часть угля добывалась именно там. Там же располагалась большая часть сталелитейных заводов.

Возмущённые немцы устроили всеобщую акцию неповиновения, а правительство отказалось выплачивать репарации. Но французы только этого и хотели. Они давно засматривались на богатый регион и подумывали о том, чтобы настоять на его передаче под управление Лиги Наций, а всей промышленности - под контроль Франции.

Немецкое правительство ничего не могло сделать с французами, а отказ от выплат репараций и забастовка только ухудшали ситуацию. В конце концов руководство Веймарской республики вынуждено было смириться. Слабость правительства и действия победителей вызывали сильное негодование в стране.

Баварский мятеж

Традиционно Германия существовала не в виде единого централизованного государства, а в качестве отдельных земель. Только в третьей четверти XIX века страна была объединена в современное централизованное государство. Однако некоторые атавизмы сохранились от старых времён. Например, в Германской империи было несколько королей. Они признавали над собой власть императора, но не переставали быть королями в своих владениях.

Король Пруссии одновременно был императором. А вот второе по статусу и значимости королевство - Бавария - традиционно было несколько обособленно. Регион был богат и хорошо развит. Немаловажным фактором обособленности служило и то, что Бавария была преимущественно католической, а не протестантской.

Крайне тяжёлое положение послевоенной Германии, а также бессилие социалистических властей Германии привели к тому, что баварская обособленность трансформировалась в тягу к сепаратизму. В регионе стали набирать популярность идеи отделения от Германии и восстановления монархии, свергнутой в 1918 году. Тем более что законный наследник правившей династии Виттельсбахов - принц Рупрехт был жив и здоров и находился в самом расцвете сил.

23 сентября 1923 года Правительство Веймарской республики объявило о прекращении всех форм сопротивления французам и на всякий случай ввело чрезвычайное положение на территории всей страны. Опасаясь выступлений радикально настроенных политических активистов как слева, так и справа, правительство потребовало от региональных руководителей арестовать лидеров наиболее активных и радикально настроенных военизированных объединений и движений.

Однако в Баварии это сочли удачным моментом, чтобы продемонстрировать свою особую позицию. В ответ на распоряжения Берлина в Мюнхене назначили комиссаром региона с абсолютными полномочиями премьера Густава фон Кара, убеждённого монархиста и сторонника Виттельсбахов. Его помощниками стали глава баварского рейхсвера Отто фон Лоссов и шеф баварской полиции Ханс фон Сейсер, сосредоточившие в своих руках всю власть.

Кар отказался исполнять распоряжение центра, заявив, что чрезвычайное положение не распространяется на Баварию. Кроме того, Кар приказал никого не арестовывать. Берлин попытался сместить командующего баварским рейхсвером фон Лоссова с его должности за невыполнение приказа, однако фон Кар объявил приказ недействительным и распорядился, чтобы полиция и рейхсвер Баварии переприсягнули баварскому руководству, а не берлинскому.

Это был почти открытый мятеж. Берлин заявил, что баварское выступление будет подавлено силой, если на него всё же решатся. В этих условиях на сцене и появился Адольф Гитлер и ещё больше запутал и без того запутанное положение.

Двойной обман

К этому моменту Адольф Гитлер был относительно известной фигурой в Мюнхене и Баварии и почти неизвестной за пределами региона. Партии НСДАП симпатизировало несколько тысяч человек. По меркам Мюнхена это была пусть и не самая влиятельная, но сила, которую нужно было учитывать и считаться с ней.

Гитлер весьма активно расширял свои контакты, пытаясь заручиться симпатиями двух категорий: уважаемых и видных военных, оставшихся не у дел, которые могли придать ему вес и положительно повлиять на его имидж, а также крупных буржуа, которые могли финансировать партию и тем самым обеспечить её дальнейшее развитие.

Ему удалось завоевать умеренные симпатии главы баварского рейхсвера фон Лоссова (который в решающий момент путча всё же остался верен баварскому правительству), но самой большой удачей стало привлечение на свою сторону Людендорфа.

Эрих Людендорф был живой легендой германской армии. В годы Первой мировой он был сначала начальником штаба немецкой армии, а затем её фактическим командующим. Именно с его именем были связаны все основные успехи немцев в той войне. Людендорфа боготворили в войсках, и само присутствие такого человека в рядах партии существенно возвышало её.

За Людендорфом стояли объединения бывших солдат, и это была мощная сила. В конце концов, если кто и мог перетянуть лояльные Берлину части рейхсвера на свою сторону, это был только он. Оба лидера испытывали симпатию друг к другу и объединили свои усилия, чтобы вырвать власть из рук социалистов, которых они винили во всех бедах.

Между Гитлером и новым баварским руководством начались переговоры. Хотя нацисты и сепаратисты имели диаметрально противоположные цели, они нуждались друг в друге и рассчитывали использовать друг друга в своих интересах, а затем избавиться от вынужденных союзников.

Фон Кар был настроен на оборону. В первую очередь он рассчитывал решить вопрос путём переговоров с Берлином, выторговав если и не независимость, то хотя бы широкую автономию. Гитлер же находился под сильнейшим впечатлением от прошлогоднего марша на Рим Муссолини и собирался точно так же войти в Берлин. Он полагал, что наличие на его стороне Людендорфа автоматически решает все проблемы. Солдаты рейхсвера, едва увидев своего любимого командира, побросают винтовки и сразу же присягнут ему. Никакой стрельбы не будет, так и произойдёт триумфальное шествие Людендорфа и Гитлера на Берлин.

Но и те и другие нуждались в союзниках. Людендорфу и Гитлеру нужен был баварский рейхсвер, который станет базовым ядром армии для наступления на Берлин. А Кару нужны были отставные фронтовики из военных союзов и объединений, стоявших за Людендорфом, которыми Кар рассчитывал усилить силы рейхсвера, чтобы Берлин тысячу раз подумал, прежде чем попытаться решить вопрос силой в "час Х", когда Бавария объявит о восстановлении монархии.

Именно в этом вопросе стороны смогли добиться компромисса. В октябре 1923 года баварские части рейхсвера в режиме секретности получили негласное усиление за счёт влившихся в их ряды членов военных союзов и штурмовиков, которых они активно готовили под видом манёвров.

Пока шли "манёвры", содержание боевого актива взял на себя баварский рейхсвер. Но манёвры скоро закончились, и боевики остались в подвешенном состоянии. С одной стороны, они продолжали оставаться в мобилизованном состоянии, ожидая выступления со дня на день. С другой стороны, они вынуждены были бросить работу и все свои дела и остались без средств к существованию. НСДАП была ещё слишком бедна, чтобы взять на полное содержание такую толпу.

В рядах актива начинался ропот. Гитлер заверял, что выступление вот-вот состоится, а сам наседал на Кара и Лоссова, требуя действовать как можно скорее. Однако баварские власти вели свою игру, и в их планы не входило немедленное выступление. Они постоянно откладывали активные действия, и, в конце концов, Гитлер, боявшийся растерять мобилизованный боевой актив, решил действовать на опережение, принудив своих вынужденных союзников к активным действиям.

Пивной путч

8 ноября 1923 года в статусной пивной Бюргербройкеллер, завсегдатаями которой в основном были обеспеченные слои общества, было назначено выступление Кара и остальных лидеров Баварии. На выступление должна была пожаловать вся баварская политическая верхушка. Гитлер был уверен в том, что именно там они наконец сделают своё заявление о намерении восстановить баварскую монархию.

Это был удачный шанс, когда все яйца оказались в одной корзине, и Гитлер рассчитывал силой принудить их к мятежу против Берлина. Тем более что, как заметная в Мюнхене политическая фигура, Гитлер был официально приглашён на встречу.

Вечером 8 ноября в зале пивной собралось около трёх тысяч человек. Своё выступление начал фон Кар. Гитлер тоже был в зале, слушая оратора и периодически попивая пиво с самым невинным видом. Тем временем его штурмовики уже окружали здание пивной.

Пока Кар говорил, в вестибюле пивной было установлено два пулемёта. Примерно в 20:45 в зал, где шло выступление, ворвался Геринг (тогда возглавлявший штурмовиков) в окружении нескольких вооружённых подчинённых. Гитлер тут же кинулся к трибуне, вскочил на стул и выстрелил из пистолета в потолок, прокричав: "Началась национальная революция! Рейхсвер за нас!"

Затем он запретил публике покидать свои места и объявил, что правительство низложено, казармы рейхсвера захвачены, полиция также на стороне восставших.

После этого в зал привезли Людендорфа, который не был осведомлён о путче. Фактически захватив в заложники баварское руководство, Гитлер рассчитывал силой вынудить его действовать в своих интересах.

Понимая, что сопротивление бессмысленно, Кар, Лоссов и Сейсер заявили о поддержке Гитлера. В обмен Гитлер объявил о назначении Кара регентом Баварии, Сейсера - имперским шефом полиции, Лоссова - министром рейхсвера, Людендорфа - верховным главнокомандующим, а себя назначил канцлером Германии. Желая заручиться симпатиями зала, он даже упомянул в своей речи принца Рупрехта и намекнул, что не будет против реставрации Виттельсбахов.

В зале находились журналисты, поэтому приятель Гитлера Ганфштенгль провёл импровизированную пресс-конференцию, объявив о формировании нового германского правительства.

Однако не всё шло гладко. Штурмовикам удалось захватить только один штаб сухопутных войск. Рейхсвер и полиция не спешили переходить на сторону революции. Воспользовавшись тем, что Гитлер на время покинул пивную, Лоссов, Кар и Сейсер смогли улизнуть, клятвенно пообещав Людендорфу не чинить препятствий революции.

Однако своего слова они не сдержали. Едва освободившись, Кар запретил НСДАП и отряды штурмовиков, мобилизовав армию и полицию. Утром 9 ноября путчисты всё ещё находились в пивной, но уже начали падать духом из-за голодной и бессонной ночи. Геринг предложил отступить и собрать силы для нового выступления. Людендорф настаивал на том, что надо занять центр Мюнхена.

Тем временем рейхсвер и полиция уже заняли все ключевые точки города, а штурмовики, захватившие штаб сухопутных войск, оказались заблокированы войсками. Гитлер в конце концов склонился к предложению Людендорфа.

Путчисты со свастиками на знамёнах отправились на центральную площадь города - Мариенплатц. Однако на одной из улиц дорогу им заслонили силы рейхсвера и полиции. Гитлер попытался выступить с речью, требуя от них сложить оружие, однако они остались верны баварскому правительству.

Началась перестрелка, после которой неудавшиеся путчисты разбежались. Геринг получил ранение в пах, но при помощи штурмовиков был вынесен из-под пуль и позднее перебрался в Австрию. Гитлер вывихнул плечо и бежал с поля боя. Всего в перестрелке погибло 14 путчистов (ещё двое погибли в перестрелке в штабе) и трое полицейских.

Гитлер укрылся у своего приятеля Ганфштенгля, где его и арестовали через два дня.

Зимой следующего года начался суд над Гитлером, Людендорфом и их соратниками. Хотя предъявленные им обвинения в государственной измене и мятеже почти гарантировали им пожизненное заключение, в действительности они отделались очень мягкими сроками. Гитлер и несколько его активных сподвижников получили всего пять лет (из которых четыре - условно), а Людендорф в знак признания его заслуг вообще был оправдан. Рядовые путчисты отделались условными сроками.

Все путчисты отбывали срок в тюрьме Ландсберг в очень мягких условиях. Именно там Гитлер начал работу над своим манифестом "Моя борьба". В заключении он провёл всего 9 месяцев, после чего был освобождён.

Такая необычайная мягкость приговора объяснялась тем, что, задумав мятеж против берлинской власти, Гитлер фактически оказал ей услугу. Своим поспешным выступлением он спутал все карты баварскому правительству, которое в итоге так и не решилось осуществить свои намерения и восстановить в независимой Баварии монархию. Гитлер презирал берлинское правительство, но невольно помог ему своими действиями. К тому же Гитлеру симпатизировал министр юстиции Баварии Гюртнер, потребовавший, чтобы прокурор отозвал свою апелляцию на мягкое наказание путчистам. Впоследствии Гюртнер стал рейхсминистром юстиции Германии при Гитлере.

Судебный процесс над путчистами сопровождался огромным вниманием публики. Гитлеру было разрешено много говорить, и он превратил суд в трибуну для агитации за свои идеи. Его речи появлялись на передовицах германских газет. Всё это привело к тому, что Гитлер, попавший в тюрьму известным лишь в Баварии активистом, освободился через девять месяцев уже политиком национального масштаба.

Ситуация в Германии осенью 1923 года

Начало путча

Вечером 8 ноября около 3000 человек собрались в помещении мюнхенского «Бюргербройкеллер» (Bürgerbräukeller ) - огромного пивного зала для того, чтобы послушать выступление Густава фон Кара. Вместе с ним на трибуне находились местные высшие чины - генерал Отто фон Лоссов, командующий вооруженными силами Баварии, и полковник Ханс фон Зайссер, начальник баварской полиции. Пока Кар выступал перед собравшимися, около 600 штурмовиков незаметно оцепили зал. Члены СА установили на улице пулемёты , нацелив их на входные двери. Лидер нацистов Адольф Гитлер, окружённый своими сторонниками, стремительно пробежал в темноте между столами, и в наступившей тишине прокричал: «Национальная революция началась!» Затем он обратился к изумлённой публике: «В зале находится 600 вооружённых людей. Никому не разрешается уходить. Баварское и берлинское правительства отныне низложены. Сейчас же будет сформировано новое правительство. Казармы рейхсвера и полиции захвачены. Все должны снова подняться на борьбу под знамёнами со свастикой!»

Под дулами карабинов убеждаемые Гитлером и Людендорфом Кар и Лоссов объявили, что присоединяются к походу на Берлин. Гитлер провозгласил Кара регентом Баварии и заявил, что в тот же день в Мюнхене будет сформировано новое германское правительство, которое отстранит от власти президента Фридриха Эберта . Людендорфа Гитлер сразу же назначил главнокомандующим германской армией (рейхсвером), а себя самого - имперским канцлером. Гитлер патетически воскликнул: «Пришло время исполнить клятву, которую я дал пять лет назад, когда лежал в госпитале!» Зал взорвался овацией, выражая одобрение стуком пивных кружек о дубовые столы.

Между тем Густав фон Кар и Отто фон Лоссов, Ганс фон Зайссер и другие члены правительства попросились домой, дав Людендорфу «честное офицерское слово», что они поддерживают «поход на Берлин». Во всеобщей эйфории от столь быстрого и лёгкого успеха и в момент, когда Гитлера не было в комнате, их отпустили. И как очень скоро выяснилось, абсолютно зря. Когда Гитлер несколько минут спустя узнал, что баварские руководители выскользнули из ловушки, он крепко выругался, упрекнув Людендорфа в ротозействе. Фюрер не сомневался, что Кар и Лоссов «честного офицерского слова» держать не собираются. Действительно, вскоре стала распространяться прокламация Кара, в которой он отказывался от всех заявлений, сделанных «под дулами пистолетов», и объявлял о роспуске НСДАП и штурмовых отрядов .

Марш по Мюнхену

Последствия

Не получивший никакой поддержки ни среди населения, ни среди военных (на что особенно рассчитывал Гитлер в связи с симпатиями к НСДАП генерала Людендорфа, героя Первой мировой войны), путч, таким образом, был подавлен. Участники шествия, в том числе и Гитлер, получили тюремные сроки различной длительности.

Именно в тюрьме Ландсберг, где они отбывали наказание (в весьма мягких условиях - например, им позволялось собираться за общим столом и обсуждать политические вопросы), Адольф Гитлер написал бо́льшую часть своей книги «Моя борьба ».

Погибшие в ходе путча национал-социалисты были позднее объявлены официальной пропагандой «мучениками». Флаг, под которым они шли (и на который, по официальной версии, попали капли крови мучеников), использовался в дальнейшем в качестве «священного» при «освящении» партийных знамен: на партийных съездах в Нюрнберге Адольф Гитлер прикладывал новые флаги к «священному» знамени, совершая, таким образом, ритуал «освящения» новых знамён.

См. также

Ссылки

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Мюнхенский путч" в других словарях:

мюнхенский путч - См. Пивной путч 1923 … Энциклопедия Третьего рейха

Мюнхенский пивной путч - (Munich beer hall putsch) (8 нояб. 1923 г.), неудавшаяся попытка мятежа герм. нацистов. Происходившее в одном из пивных залов в Мюнхене собрание правых политиков, осуждавших политику Веймарской республики и призывавших восстановить баварскую… … Всемирная история

Мюнхенское соглашение 1938 года (в советской историографии обычно Мюнхенский сговор) соглашение, составленное в Мюнхене 29 сентября 1938 года и подписанное 30 сентября того же года премьер министром Великобритании Невиллом Чемберленом, премьер… … Википедия

Мюнхенский процесс - Судебное разбирательство по обвинению в государственной измене главарей Пивного путча 1923. Слушания, проходившие в здании Пехотного офицерского училища в Мюнхене, начались 24 февраля 1924 и продолжались 24 дня. Здание было обнесено колючей… … Энциклопедия Третьего рейха

- (нем. SS, сокр. от Schutzstaffeln охранные отряды) привилегированная военизированная организация в фашистской Германии. Зародышем СС явился сформированный в мае 1923 из преданных А. Гитлеру членов штурмовых отрядов (СА) «эскорт фюрера»… … Большая советская энциклопедия

- (итал. fascismo, от fascio пучок, связка, объединение) политич. течение, возникшее в капиталистич. странах в период общего кризиса капитализма и выражающее интересы наиболее реакционных и агрессивных сил империалистич. буржуазии. Ф. у власти… …

У этого термина существуют и другие значения, см. Мюнхен (значения). Мюнхен München Флаг Герб … Википедия

- (нем. Deutschland). *** *** *** Исторический очерк В истории Г. можно выделить след. осн. периоды: 1) первобытнообщинный строй на терр. Г. и начало зарождения классового общества (до 6 в. н. э.). 2) Раннефеодальный период (6 11 вв.), в котором… … Советская историческая энциклопедия

В ноябре 1923 года нацисты впервые попытались захватить власть в Германии. Усилия Адольфа Гитлера и его соратников окончились полным провалом - колонну членов НСДАП практически в упор расстреляли полицейские. Мюнхенские события вошли в историю как Пивной путч (с пивными залами были связаны все основные вехи НСДАП). Руководство страны не прислушалось к тревожному сигналу, посчитав нацистский лагерь полностью разгромленным. Однако жесткий разгон шествия не испугал Гитлера. Будущий фюрер продолжил копить силы и годы спустя взял убедительный реванш.

В 1923 году политическую обстановку в еще не восстановившейся после поражения в Первой мировой войне Веймарской республике буквально взорвала оккупация промышленной Рурской области французско-бельгийскими войсками. К таким действиям союзников побудило прекращение выплат репараций немецким правительством. Оккупация вызвала в народе волну возмущения, однако власти во главе с беспартийным канцлером Вильгельмом Куно призывали людей лишь к «пассивному сопротивлению».

Ситуацию использовали в своих интересах оппоненты правящего режима - прежде всего и правые.

В зажиточной и традиционно обособленной от остальной Германии земле Бавария было введено чрезвычайное положение и сформирована власть во главе с силовиками. Чтобы продемонстрировать собственную самостоятельность, они отказались выполнить приказ Берлина об аресте будораживших народ радикальными лозунгами лидеров НСДАП.

Гитлер воспринял это как сигнал лояльности и решил действовать. 34-летний вожак находился в расцвете физических сил, был энергичен и полон политических амбиций. Да, для центральных властей Гитлер - опасный популист, полумаргинал с экстремистскими замашками. Зато в глазах многих простых людей, жаждавших реванша за национальное унижение Германии, — надежда на славное будущее, едва ли не единственный политик, идущий на контакт с населением.

В силовом отношении нацисты опирались на штурмовые отряды Эрнста Рема, которые были сформированы на базе фрайкоров — военизированных формирований реваншистов, действовавших после войны.

Особые надежды Гитлер возлагал на союз с Эрихом Людендорфом - популярнейшим генералом Первой мировой, реальным национальным героем, уничтожившим армию в битве при Танненберге в 1914 году. Вистов ему добавляло то, что автор концепции «тотальной войны» не был замазан позором Компьенского перемирия: громкая отставка Людендорфа состоялась за три недели до капитуляции в железнодорожном вагоне и, кстати, лишила кайзера Вильгельма II последних симпатий.

Чувствуя всеобщее обожание, Людендорф ушел в политику. Националистические и все нарастающие под влиянием супруги антисемитские взгляды прибили его к НСДАП. Гитлер считал Людендорфа своей несомненной удачей и верил, что присутствие на трибуне такого тяжеловеса привлечет на сторону нацистов военных. Расчет, впрочем, не оправдался: на баварцев отталкивающе повлияло и прусское происхождение полководца, и его увлечение шовинистическими идеями.

Тем не менее, поддержка НСДАП все равно получилась довольно солидной. Окрыленный открывающимися перспективами, Гитлер провозгласил «поход на Берлин» — подобно тому, как в 1922 году маршировал на Рим.

Активная фаза развернулась вечером 8 ноября в мюнхенском пивном зале «Бюргербройкеллер», где для выступления перед толпой собралось начальство силовых ведомств. В результате молниеносно проведенной операции помещение оцепили 600 боевиков СА. У входных дверей установили тяжелые пулеметы.

Около 21.00 Гитлер во главе ударного отряда ворвался внутрь, забрался на стол в центре зала и выстрелил в потолок из пистолета.

«Национальная революция началась! — прокричал он.

— Зал окружен вооруженными до зубов людьми. Никто не имеет права покидать зал. Если сейчас же не установится тишина, я прикажу установить на галерее пулемет. Баварское правительство и правительство рейха низложены, образуется временное правительство рейха, казармы рейхсвера и земельной полиции захвачены, рейхсвер и земельная полиция уже выступают под знаменами со свастикой!»

Как ни странно, киношный маневр Гитлера не заставил собравшихся паниковать. Ему даже не удалось убедить министров войти в свое «новое правительство», в котором сам Гитлер провозглашался канцлером, — на это они согласились только после «уговоров» Людендорфа. Получив же разрешение покинуть пивную, все пленники полностью отказались от своих слов, объявив, что их вынудили дать гарантии бунтовщику под дулом пистолета.

Утром следующего дня нацисты предприняли попытку забрать под контроль центр Мюнхена. Направившуюся на площадь Мариенплац колонну общей численностью примерно в 3000 человек возглавили Людендорф и весь цвет тогдашней верхушки НСДАП: бок о бок шагали Гитлер, и . По краям и в авангарде маршировали штурмовики. В их рядах выделялся ( присоединился к нацистам в 1924 году).

У знаменитой баварской достопримечательности Фельдхернхалле дорогу процессии перегородила шеренга из 100 полицейских. Последовали переговоры и взаимные препирательства.

На предложение Гитлера сдаться превосходящим силам нацистов полицейские открыли огонь на поражение.

Как вспоминал в своих мемуарах очевидец расстрела американский дипломат , обладавшие военной подготовкой Людендорф и Гитлер сразу же упали на землю, что спасло им жизнь. 16 членов НСДАП были убиты на месте или умерли от ранений. Среди них оказался высокопоставленный партийный функционер Макс фон Шойбнер-Рихтер, во время войны работавший в оккупационной администрации в Прибалтике. Две пули словил Геринг. Из-за непрекращавшихся болей он затем стал принимать морфий, нарушивший психику.

По прошествии десяти лет, уже после прихода НСДАП к власти, все погибшие были объявлены мучениками, пострадавшими за правое дело. Саркофаги с их останками были перенесены на площадь Кенигсплац. Годовщина путча, окрещенного Гитлером Национальной революцией, при нацистском режиме ежегодно отмечалась в пивных залах Мюнхена с непосредственным участием вождя.

В начале следующего года Гитлера судили по обвинению в государственной измене. Процесс протекал довольно миролюбиво. Зачинщиков приговорили к небольшим срокам. Например, Рему дали всего три месяца. Лишь Гитлеру назначили лишение свободы на пять лет в крепости Ландсберг, однако уже через девять месяцев лидер НСДАП вышел на свободу.

В заключении он не скучал - писал «Мою борьбу» и занимался спортом. А после отсидки взялся за старое.

В случае с Людендорфом были учтены его заслуги перед Германией. Генерала полностью оправдали, сославшись на «состояние аффекта», хотя сам он критиковал суд за необъективность. Вскоре Людендорф отошел от Гитлера, создал собственное движение «Танненбергский союз» и называл ошибочным назначение бывшего соратника канцлером. Несмотря на это, Гитлер ценил и уважал военного до конца жизни.